Полномасштабная война в Украине принесла множество испытаний и горя. Гибель близких, потеря дома, вынужденная эмиграция, разлука – все это пошатнула привычную жизнь. Кто-то чувствует такую ​​ненависть к врагу, что сам ужасается. Кто-то наоборот – испытывает только опустошение. Рассмотрим 13 вопросов о психическом здоровье во время войны.

"Я чувствую очень сильную ненависть, и меня это пугает. Боюсь, что перестану быть человечным. Что делать?"

Ненависть является крайним проявлением злобы, а злоба – это одна из базовых эмоций. Злость нам нужна, потому что сигнализирует, что наши потребности и границы нарушаются. Она дает энергию для того, чтобы отстаивать свои права.

Без злобы и праведного гнева почти невозможно бороться.

Сегодня, когда наши границы и в прямом, и в переносном смысле нарушаются, конечно, будет возникать много злобы. Но она должна быть направлена на врагов, а не на родных.

Почему мы ненавидим? Мы хотим иметь покой, независимость и жить в нашей свободной стране. Для многих происходящее сейчас не происходило никогда, поэтому и наши реакции могут быть сильны как никогда.

Неправильно говорить, что ненависть убивает. Но есть "красные флажки". Если ваша система "бей-беги" постоянно активирована, у вас есть повышенное сердцебиение, тяжело сидеть на месте, расслабиться, основное содержание мыслей – это катастрофизация, если в течение дня вы постоянно запуганы, злы или грустны – вам нужна помощь.

Что делать? Прежде всего – нужно сказать себе и признать, что злоба в этой ситуации является нормальной. Это обычная реакция на ненормальные происшествия. Не надо поэтому чувствовать дополнительную вину или пытаться возлюбить своих врагов и т.д.

Но если мы подливаем масла в огонь, то сложно ожидать, что этот пожар погасится.

Надо начинать с вопроса "Эта ненависть мне полезна или нет?"

Если в этом нет смысла, то наверняка нужно кран с этим горючим прикручивать.

В частности, это значит меньше читать соцсети. Попытайтесь оставить несколько релевантных информационных изданий. Когда вы решили, что у вас есть время утром, в обед и вечером, вы зашли и почитали новости.

Во-вторых, если есть возможность занимайтесь физической активностью.

Можно убирать, сажать что-нибудь, разгружать.

Хуже всего – это злиться и продолжать читать страшные истории, продолжать быть в застывшем состоянии.

Злость адекватна ситуации, потому что она идет в ответ к оккупантам, которые совершают зло. Она дает нам силу, отвагу, бесстрашие, готовность идти до конца, чтобы освободить свою землю.

Конечно, не у всех из нас есть задача брать автомат и идти на войну, но то, что мы чувствуем, очень естественно. Это нужно понимать и принять.

Другая крайность, когда мы, охваченные этой злобой, начинаем переходить предел человечности. Тогда мы уподобляемся врагу, потерявшему человечность – этого важно не допустить.

Мы можем понимать, что мы хотим жестокой мести, но мы не планируем это воплощать в действии.

Мы должны овладеть этим и оставаться людьми. Бороться с оккупантами, до полной победы, со всем мужеством, но при этом оставаться людьми.

Самый эффективный способ овладеть "цунами" злости – направить энергию в полезную активность. Надо подумать, где ваше место на поле боя.

Со злобой не надо бороться – ее нужно овладеть.

"Я постоянно думаю о мести, хочу убивать оккупантов. Могу ли я стать убийцей?"

Мнения о мести диктуются базовой злобой – психика хочет найти успокоение в том, что справедливость восстановлена. Мысли о мести – это желание справедливого мира, необходимость контролировать что-либо.

Конечно, эти люди должны быть привлечены к ответственности.

Если у человека есть инструменты и рычаги для этого, он может над этим работать: устанавливать личности, собирать доказательства, формировать файлы для подачи в международные организации и т.д.

Не нужно прибегать к жестокости и насилию, потому что у этого будут последствия, в том числе и психологические, например, ПТСР.

Возможно, в данный момент человек гипотетически почувствует облегчение или справедливость, но потом будет испытывать трудности с психическим здоровьем.

К детским психилогам и психиатрам все чаще приходят родители и говорят, что их ребенок рисует, как убивает оккупантов, или что-нибудь в этом роде.

На самом деле ребенок не "сошел с ума" – это его нормальная реакция на ненормальные события.

Думать об этом и делать это – разные вещи.

У нас могут быть разные эмоции, но мы делаем выбор. Делаем паузу, если нужно несколько глубоких вдохов-выдохов, овладеваем волной эмоций, а затем анализируем ситуацию и говорим:

"Да, я понимаю, откуда этот порыв, я не становлюсь из-за этого маньяком, убийцей. Моя ценность в том, что я хочу быть человеком, и да, мой народ будет мстить, но только в смысле требования справедливости. Он не перейдет границы, не будет делать в ответ что-либо бесчеловечное, не уподобится врагу».

Одна из самых важных вещей – это камертон ценностей. Нам следует понять эту реакцию, но сделать шаг назад и напомнить себе наши ценности.

"Что делать, если нет злобы? Нужно ли пробуждать ее в себе?"

Наши чувства определяются контекстом и тем, на что направлено внимание, как мы воспринимаем события. Поэтому в контексте войны нет универсальных чувств, которые у всех должны быть или не быть.

Например, беременная женщина может быть настолько погружена в заботу о ребенке, что ее внимание полностью на этом – и она может не испытывать чувство злости к врагам, это нормально. Она словно делегировала нашим Вооруженным силам злиться вместо нее.

С другой стороны, кого-то могли с детства учить, что злиться нельзя, что это "плохое" чувство или сформировался страх, что это опасное и всегда разрушительное чувство – тогда отсутствие злобы имеет совсем другое значение.

Такому человеку может быть полезно дать себе разрешение на абсолютно адекватную ситуации злость, открыть в себе и овладеть этой важной энергией.

"У меня исчезли все эмоции, я ничего не испытываю. Не потеряю ли я человеческое в себе?"

Это тоже нормальная реакция на ненормальные события. Когда человек в ситуации, где боли слишком много, у психики есть один механизм – выключать чувства.

Это способ выжить. У нас пропадают чувства, и мы эмоционально немем, но это временный феномен.

Это не значит, что мы "зачерствели" или "съехали с ума". Это нормальная реакция нашей психики на ненормальную дозу страдания, боли, ужасов, с которыми сталкиваемся.

Очень часто это говорит просто о том, что нам нужны ресурсы и место, где можно обрести сочувствие, доброту, где можно выспаться, восстановить силы.

Если же человек пережил тяжелые психотравмирующие события или эмоциональное онемение сопровождается другими симптомами, тогда ему понадобится психотерапия.

Особенно это касается людей, которые стали жертвами насилия, потеряли близких, видели много жестокости, собирали доказательства – у них может быть посттравматическое стрессовое расстройство. Он эффективно лечится методами травмофокусированной психотерапии, но требуется профессиональная помощь.

"Что делать, если мне кажется, что я привыкаю к ​​войне?"

Человеческая психика ко всему адаптируется, и ей нужно выжить в существующей реальности. Это признак ее эффективности.

Мы не знаем, как долго будет продолжаться война. Наша задача выстоять, победить и наша психика ищет, как это сделать.

Когда ты каждый день видишь цифры смертей, через некоторое время это становится привычным. Мы частично к этому привыкаем, но это не признак того, что у нас отмирает человечность.

Этому не нужно придавать катастрофические значения – это бронежилет, который надевает психика, когда боли слишком много. Но она сбросит этот бронежилет, когда в нем уже не будет нужды.

"Я не могу злиться на оккупантов и испытываю сочувствие к врагу. Может ли это свидетельствовать о Стокгольмском синдроме? Что делать?"

Стокгольмский синдром – это не просто сочувствие. Это о том, что люди, которые были  заложниками, начали себя идентифицировать с террористами, беспокоиться, чтобы их не обезвредили. Это не о сострадании, это скорее об идентификации себя и ощущении, что мы как бы продолжением преступников, мы в одной лодке.

У украинцев этого нет. Это сейчас не актуально. Напротив, сейчас возникло массовое желание не иметь с Россией ничего общего. Сострадание – это несколько другое дело.

Можно сочувствовать, но следует понимать, что нам нужно бороться за свою свободу. Они пришли на нашу землю, и мы не должны их защищать, оправдывать. Есть коллективная ответственность и они должны ее нести.

Месть – это справедливость. Зло должно быть наказано. С другой стороны, сострадание возможно в том смысле, что мы понимаем, что в России есть разные люди. Есть те, кто против войны. И что война несет страдание многим.

Есть русская мать, оплакивающая своего убитого сына – ее страдания тоже реальны. Но у нас нет выбора кроме того, как убивать пришедших на нашу землю врагов. Поэтому пусть не выполняют приказы и уходят или сдаются в плен – чтобы остались живы и чтобы их матери не страдали.

Поэтому в далеком-далеком будущем мы можем желать добра врагам. Не в смысле, чтобы они остались живы на поле боя – они должны уйти или погибнуть.

Такое сочувствие нормально и оно связано с нашими ценностями. В то же время оно не должно отрицать, что мы боремся с захватчиками и должны выгнать их с нашей земли.

Если человек, несмотря на события в его стране, сочувствует врагу, это либо свидетельствует о его высокой эмпатийности, когда страдания любого существа на земле его беспокоят. Либо же у его "сочувствие" и занятие коллаборационизмом, это уже статья и уголовная ответственность.

"Меня тянет на войну – что делать?"

Если у вас есть соответствующие компетенции – вы можете воевать. В то же время люди, не имеющие соответствующей подготовки могут очень хотеть помогать армии, но стоит подумать – насколько это будет полезно?

Нужно выявить, как эта энергия применима и как вы можете эффективно помочь ВСУ. Возможно, вы можете печь пирожки, организовать фонд, транспортировать необходимые для людей вещи. Или рисовать открытки с детьми и передавать на фронт. Если у человека есть только желание без подготовки, то это как быть нейрохирургом без соответствующего образования.

А относительно того, почему мы этого хотим – выживание нашего сообщества часто важнее нашего личного.

Мы хотим защитить своих близких, а еще ощущаем патриотизм, солидарность. Это то, что очень отличает наш народ – у нас есть ощущение, что мы ответственны друг за друга. И это провоцирует желание уезжать на фронт.

"Почему даже во сне не могу отдохнуть от сцен жестокости?"

Психика имеет "клининговую функцию" и может изливать напряжение в частности через сны. Она будет переваривать то, что вы потребляли днем. Если вы хотите повлиять на контент своих снов, нужно позаботиться об информационной гигиене.

Но здесь мы не говорим о людях, переживших травму. У них есть ночные кошмары, в которых они переживают повторение травматического опыта, и это симптом посттравматического стрессового расстройства. Это требует вмешательства и лечения.

"Я плачу и страдаю от каждой печальной истории, мне постоянно больно. Как успокоиться?"

Это обычная реакция на ненормальные действия. В таком ключе тоже, как при работе с депрессией, мы смотрим, что вызывает боль.

Возможно, здесь следует обратить внимание на информационную гигиену. Нужно подумать: эти трагические истории вам близкие люди рассказывают, читаете ли вы сами их в Интернете? Тогда вопрос: зачем вы читаете?

Может быть и другая ситуация, когда человек думает: "Я не заслуживаю ни чего хорошего, радостного и хорошего, когда люди так страдают. Я не могу позволить себе сделать вкусный кофе или принять ванную".

Тогда человек отрезает свои ресурсы. Нужно позволить себе вернуть их. С тем, что вы будете ограничивать себя, у кого-то не станет больше ресурса. Но если у вас будет больше сил, возможно, вам удастся поддержать других.

Прежде всего – стоит позволить себе радоваться тому, что у вас есть. Радоваться тому, кто есть вокруг. И быть хорошим к себе – это важный посыл. Иногда люди загоняют себя в депрессивное состояние из-за того, что они перестали делать то, что раньше доставляло им удовольствие.

Если мы сидим в бомбоубежище – это трудно сделать, но даже там мы можем делать важные вещи: расчесывать волосы, чистить зубы, сохранять привычки.

А если подавленное состояние длится более двух недель, обязательно нужно обращаться за помощью к специалисту.

Эта боль естественна, ее нужно прожить. Когда мы видим страдание своего народа и чувствуем эту боль, у многих возникает желание делать добро, помогать другим. И в этом смысле общая боль ведет к большему единству.

Но иногда из-за боли мы проваливаемся в отчаяние, теряем силу. Иногда это приводит к депрессии – тогда требуется профессиональная помощь.

А возможно, мы слишком много смотрим новостей, где есть только страдания, и нам нужно сбалансировать это другой информацией.

Нам нужно видеть добро и красоту людей, противостоящих этому, мужество воинов, готовых жертвовать жизнью, добро волонтеров. Видеть, сколько людей в мире стоят с флагами Украины и говорят: мы тоже украинцы.

Чтобы быть с этой болью, нам надо где-то черпать силу, тогда мы можем выдержать боль.

"Я срываюсь на родных и близких. Что мне делать?"

Если вы видите, что теряете контроль над злобой, сейчас сорветесь на свое окружение, будете кричать на детей и бить посуду, то нужно найти активность, которая может безопасно снять это напряжение через движение – например, выйти из дома и пройтись быстрой походкой.

Или потренируйтесь. Нужно дать этой энергии выплеснуться в движение, поэтому лучше ее регулирует собственно физическая активность.

Во многих духовных традициях также используются короткие молитвы или мантры.